Исследования в области особоопасных инфекций

Проявление эпизоотий на левобережье Эмбы и в Каракумах

Картина в общем отражает структуру этого мезоочага, показывая важнейшее значение комплекса плотных ленточных и диффузных поселений по рыхлым морским дельтовым наносам. Можно высказать предположение, что элементарные очаги здесь расположены на миграционных путях и поддерживаются преимущественно притоком мигрантов. Остальные мезоочаги северо-восточного и восточного Прикаспия изучены недостаточно.

Вероятно, независимая географическая популяция больших песчанок занимает расположенную к югу от р. Эмбы солончаковую пустыню и песчаный массив Каракумы. Суглинистая увалистая равнина с покровом из солянок и белой полыни плотно заселена большими песчанками (в Жилкосинском районе до 40 зверьков на 1 га; Тинкар и др., 1960). Каракумы вносят разнообразие и разбивают эту географическую популяцию на ряд местных, обеспечивая этим относительную устойчивость ее численности, с чем, видимо, связано и частое проявление эпизоотии. Обнаруженная в 1948 г. при первом же обследовании в 50 км южнее пос.

Косчагыл эпизоотия в 1950 г. найдена и в Каракумах. Она активизировалась в 1951 г. и распространялась к северу и северо-западу. С ней могло быть связано и возникновение описанных выше эпизоотий на правобережье Эмбы, так как именно в это время наблюдалось энергичное расселение больших песчанок к северу. В 1952—1953 гг. распространение эпизоотий продолжалось преимущественно к северу, северо-востоку и северо-западу. В 1953 г. эпизоотийная ситуация улучшилась, чуму обнаруживали только на местах эпизоотий 1952 г. (Опорная 5, Муйналы, Кумшате, Ушкан). В трех из этих участков она сохранилась и в 1954 г., отличаясь вялым характером (Архангельская и др., 1957; Тинкер и др., 1960). В 1955 г. эпизоотии не регистрировались, но вновь обнаружены в 1956 г. и последующие годы. В 1962—1963 гг. они резко обострились по левобережью Эмбы и в Прикаспийских Каракумах (Шмутер, 1964).

Эти отрывочные данные все же позволяют предположить, что левобережье Эмбы и прилегающая к нему низменность с Прикаспийскими Каракумами, ограниченная с юга сором Мертвый Култук, представляют самостоятельный и, видимо, наиболее стойкий в северо-восточном Прикаопии мезоочаг чумы. Развитие этого очага оказывает влияние и на жизнь мезоочага правобережья Эмбы, что может быть связано с заносом инфекции при расселении песчанок к северу.

Постоянству проявлений эпизоотий на левобережье Эмбы и в Каракумах соответствует относительная устойчивость численности местной популяции больших песчанок. Наоборот, острые эпизоотии на междуречье Урал — Эмба могут объясняться высокой подвижностью и неустойчивой численностью местной популяции Rhombomys. Полуостров Бузачи — низменная, слегка всхолмленная равнина с обильными солончаками, сорами и массивами полузакрепленных песков — отделена от Приэмбинской равнины сором Мертвый Култук и заселена популяцией больших песчанок, связанной со зверьками северного Мангышлака. Эти связи, однако, невелики.

Заболевания людей чумой и эпизоотии впервые зарегистрированы С. М. Никаноровым и А. Н. Князевским (1927). Вновь эпизоотия обнаружена только после начала регулярного обследования в 1948 г. Она протекала необычайно остро, при высоком проценте зараженных зверьков; в 1949 и 1950 гг. продолжалась, но в 1951 г. уменьшилась и, видимо, прекратилась. С этого времени чуму здесь не регистрировали, что позволяет предположить ее заносный характер. На соседнем полуострове Тюбкараган (западный Мангышлак) в 1948—1949 гг. обнаружена вялая эпизоотия среди больших песчанок. В течение года там от грызунов и паразитов выделен 41 штамм чумного микроба. Южнее, в районе бессточных впадин равнинного (западного) Мангышлака, эпизоотия, видимо, развилась ранее, так как осенью 1949 г. здесь была выделена единственная культура чумного микроба.

Около впадины Карагие острая эпизоотия среди грызунов была обнаружена только через шесть лет; в 1955—1956 гг. в 31 пункте этого района здесь выделено 219 штаммов от песчанок и их блох (Архангельская и др., 1957; Найден, 1963). В западной части горного района Мангышлака (около пос. Куйбышева) эпизоотия среди песчанок обнаружена осенью 1947 г. Весной 1948 г. она выявлена на площади в 80 тыс. га, особенно среди краснохвостых песчанок, а к июню на площади 250 тыс. га (западная часть горного Мангышлака и п-ов Тюбкараган).

К осени 1948 г. в горном Мангышлаке эпизоотия несколько ослабла, а в 1949 г. там наблюдался ряд вялых локализованных очажков на местах, где сохранилась высокая численность грызунов. В 1950 г. число этих очажков сократилось, а к осени 1951 г. эпизоотия в горном Мангышлаке, видимо, затухла. Она была вновь зарегистрирована лишь осенью 1955 г., в 25 км от пос. Куйбышева, после того как на равнинном Мангышлаке (впадина Карагие) эпизоотия была обнаружена в июне и к августу распространилась на площади 350—400 тыс. га. С этого времени чумного микроба здесь не выделяли (Архангельская и др., 1957; Найден, 1963; Шмутер, 1964).

~1~  ~2~  ~3~  ~4~  ~5~  ~6~  ~7~  ~8~  ~9~  ~10~  ~11~  ~12~  ~13~  ~14~  ~15~  ~16~  ~17~  ~18~  ~19~  ~20~  ~21~  ~22~  ~23~  ~24~  ~25~  ~26~  ~27~  ~28~  ~29~  ~30~  ~31~  ~32~  ~33~  ~34~  ~35~  ~36~  ~37~  ~38~  ~39~  ~40~  ~41~  ~42~  ~43~  ~44~  ~45~  ~46~  ~47~  ~48~  ~49~  ~50~  ~51~  ~52~  ~53~  ~54~  ~55~  ~56~  ~57~  ~58~  ~59~  ~60~  ~61~  ~62~  ~63~  ~64~  ~65~  ~66~  ~67~  ~68~  ~69~  ~70~  ~71~